Е. Петерсбурский, Я. Галицкий, М. Максимов. СИНИЙ ПЛАТОЧЕК

Выступление фронтовой концертной бригады

Это было несколько лет назад в Варшаве... За окном, внизу, сверкала огнями Лазенковская трасса — ультрасовременное чудо и гордость польской столицы, за окном бурлил вечерний город, а здесь, в небольшой квартирке, что уютно разместилась в доме на аллее Армии Людовой, звучала песня. Исполнял песню тоненьким голоском, сам себе аккомпанируя на фортепиано, шестилетний малыш с хитрющими глазами, а рядом сидел, в открытую любуясь сыном, восьмидесятилет­ний человек, очень живой, энергичный, в ярком клетчатом пиджаке и модном галстуке... Песня была мне очень-очень знакома, потому что называется она «Синий платочек» и на­писал ее вот этот самый широко улыбающийся человек — ста­рейший польский композитор Ежи Петербургский.

Собираясь в Варшаву, не знал ни его телефона, ни адреса, но, к счастью, оказалось, что разыскать человека, сочинившего популярнейшие в мире танго и вальсы, дело несложное. Вы­яснилось: он и сейчас, в столь солидном возрасте, много и успешно пишет. Что же касается его популярности, приведу только один факт...

Все без исключения варшавяне убеждены: самое сладкое мороженое, самые пышные пирожные (пончики с апельсиновой корочкой, корпатка, шарлотка) найдешь на Новом Святе, в цукерне Бликле, основанной еще в 1869 году. Недаром же на витрине знаменитой кондитерской среди прочих почетных посе­тителей восторженно расписались, отведав все эти сласти, Эрнст Хэмингуэй, Шарль де Голль, Элизабет Тейлор... И сфотогра­фировались с хозяином цукерни. Так вот там нашел я фото, а также подпись и Ежи Петербургского.

А теперь слушал темпераментный рассказ хозяина госте­приимной квартиры.

Он родился в Варшаве. Уже в четыре года играл на рояле. Закончил Варшавскую и Венскую консерватории, исполнитель­ский дебют — в пятнадцать лет! Вскоре сам стал сочинять му­зыку, возглавил оркестр. Выступали на Маршалковской, в театре «Черный кот». Вот тогда-то и прозвучали впервые мелодии, которые до сих пор отлично помнят наши бабушки... Достаточно назвать хотя бы самое, пожалуй, популярное танго тридцатых годов «Утомленное солнце» — по-польски оно называется «Та остатня неделя» («Это последнее воскресенье»). Ежи Петербургский стал родоначальником совсем нового жанра — лирического танго. И вскоре, без всякого преувеличения, весь мир запел и «Танго Милонга», и «Уж никогда», и «Ты, моя гитара», и другие мелодии, очень добрые и очень теплые.

Когда гитлеровцы двинули войска на Польшу, композитор приехал в Советский Союз. Вместе со своим джаз-оркестром много выступал, сочинял новую музыку. И вот в один весенний день сорокового года в номере столичной гостиницы «Москва» всего за полчаса родился милый, скромный вальс. Назавтра поэт Яков Галицкий написал на музыку стихи, а вечером певец Станислав Ляндау впервые исполнил:

Синенький скромный платочек
Падал с опущенных плеч.
Ты говорила,
Что не забудешь
Ласковых, радостных встреч.
Порой ночной
Мы распростились с тобой.
Нет прежних ночек,
Где ты, платочек,
Милый, желанный, родной?..

Слова, как и музыка, были весьма незатейливы, но столько в этой песенке таилось и грусти, и лиризма, и искренности, что люди приняли ее сразу, безоговорочно. Сынишка компо­зитора пел именно этот, первый вариант «Синего платочка», других слов он просто не знает.

Мелодия вальса пришлась всем по душе, и я, например, хорошо помню, как в самом начале войны мы, мальчишки, на мотив «Синего платочка» выводили такие, неизвестно кем сложенные строчки: «Двадцать второго июня, ровно в четыре часа, Киев бомбили, нам объявили, что началася война...»

А на фронте про синий платочек удивительно душевно пела Клавдия Шульженко. Но все чаще и чаще мучило ее чувство: не те слова... В начале апреля сорок второго года, в последние дни существования Дороги жизни (машины уже шли по талой воде), певица со своими музыкантами приехала из блокадного Ленинграда в Волхов. После концерта познакомилась с сотруд­ником газеты 54-й армии Волховского фронта «В решающий бой» лейтенантом Михаилом Максимовым. Узнав, что ее собеседник пишет стихи, попросила: «Может, сложите новые слова «Синего платочка»? Песня очень популярна в народе, но сегодня тре­буются другие стихи — о нашей битве с фашизмом».

Еще до поездки в Польшу встретился я с Михаилом Алек­сандровичем. Сидел у него дома, перебирал старые газеты, фотографии, документы... Вот, например, строки из боевой ха­рактеристики о прохождении им службы в 1-й отдельной горно­стрелковой бригаде: «С 10 августа по 15 сентября 1941 года лейтенант Максимов принимал участие в боях за Шимск, Нов­город, Чудово, Любань, Тосно, Мгу, Синявино. Проявил себя смелым офицером, действуя как командир, а в отдельных слу­чаях и как рядовой боец. 14 августа ранен под Новгородом. В боях под Синявином неоднократно ходил в разведку в расположение противника, проявил себя при отражении ночного налета автоматчиков на КП бригады и прикрывал с комендант­ским взводом отход КП. В боях под Черной речкой в трудных условиях доставлял боеприпасы на передовую...»

Михаил Александрович вовсе не был профессиональным во­енным: перед самой войной возглавил районный трест столо­вых, но пробил грозный час — и он стал бойцом. А когда выдавалась свободная минутка, писал стихи. Их печатала армей­ская газета. Поскольку профессиональных поэтов в редакции не было, командование направило туда лейтенанта Максимова, и в выборе своем не ошиблось. Статьи и стихи фронтового журналиста разили фашистов не хуже, чем пули и снаряды: «В боях не побеждает равнодушный. Такой не сможет отом­стить врагу. И, если ненависть тебя не душит, ты пред собой и Родиной в долгу!..»

И вот боевое задание: написать новые слова на старую мелодию. Стихи родились в ночь с 8 на 9 апреля, а 12-го Клавдия Шульженко в железнодорожном депо станции Волхов впервые пела:

Помню, как в памятный вечер
Падал платочек твой с плеч,
Как провожала
И обещала
Синий платочек сберечь.
И пусть со мной
Нет сегодня любимой, родной,
Знаю: с любовью
Ты к изголовью
Прячешь платок дорогой.

Успех превзошел все ожидания: и певицу и поэта наградили неслыханным по тем временам подарком — куском торта и ста­каном клюквы.

Вскоре текст песни напечатали многие фронтовые газеты. «Синий платочек» появился на почтовой открытке, зазвучал с граммофонной пластинки. Ни одно выступление Шульженко без него уже не обходилось...

Письма твои получая,
Слышу я голос живой,
И между строчек
Синий платочек
Снова встает предо мной.

И часто в бой
Провожает меня образ твой.
Чувствую рядом:
Любящим взглядом
Ты постоянно со мной.

Как-то после концерта в 4-м гвардейском истребительном полку ВВС Краснознаменного Балтийского флота летчик, гвар­дии капитан Василий Голубев, сказал певице: «Земной поклон за ваше искусство, за душевные песни... Ваш «Синий платочек», Клавдия Ивановна, будет с нами во всех боях, и первый же сбитый нами «юнкерс» или «мессер» мы посвятим вам». Ждать артистке пришлось недолго: на следующий день Голубев поджег фашистского стервятника. И снова немало повидавший авто­фургон с фронтовой концертной бригадой прибыл в расположе­ние авиационной части, и снова звучал «Синий платочек», целых пять раз!

Сколько заветных платочков
Носим в шинелях с собой...
Нежные речи,
Девичьи плечи
Помним в страде боевой.

За них, родных,
Желанных, любимых таких,
Строчит пулеметчик —
За синий платочек,
Что был на плечах дорогих!

Летчики-истребители на фюзеляжах своих самолетов пи­сали: «За синий платочек!» И танкисты тоже помещали этот призыв на броне своих машин, и артиллеристы — на орудийных стволах... В общем, как сказал Михаил Светлов в стихотворении, обращенном к русской женщине, «не напрасно сложили песню мы про синий платочек твой». Поразительный факт: сорок лет прошло, а «Синий платочек» до последнего дня оставался в ре­пертуаре Шульженко. И всякий раз, выходя на сцену с синеньким платочком в руке, Клавдия Ивановна несла его как знамя, как ни на миг не гаснущее воспоминание о последней войне...

Обо всем этом, об удивительной судьбе скромного вальса, сочиненного весной сорокового года, я рассказал и самому пану Ежи Петербургскому, и его супруге, певице пани Сильвии, и их сынишке, которого, кстати, зовут тоже Ежи. Оказалось, что тот, первоначальный вариант «Синего платочка» в Польше очень популярен: песенка «Небеска хустечка» — в репертуаре и Сильвии Петербургской, и Ежи Поломского, и других из­вестных исполнителей, в чем я немедленно убедился, прослу­шав по крайней мере пять разных ее записей. Шестой вариант прозвучал уже в интерпретации маленького Ежи.

А потом Петербургский-старший с гордостью показал пись­мо, полученное от Утесова, где, в частности, были такие слова: «Надеюсь, дорогой Юра, что сын пойдет в своего папу и тоже будет даровитым музыкантом...» Кажется, пожелания Леонида Осиповича сбываются...

Л. Сидоровский. «Строчит пулеметчик — за синий платочек…» // И только потому мы победили. Л., 1985